Мнение. Анатолий Чубайс: У нас предельно профессиональная бюджетная политика и политика Банка России за последние 28 лет

Долг ВВП — 12% — один из лучших показателей в мире, бюджетный профицит, Стабфонд. Председатель правления ООО «УК «РОСНАНО», председатель правления ФИОП Анатолий Чубайс перечислил параметры, о которых немногие экономики могли бы мечтать. Другое дело, что другие факторы, к сожалению, нивелируют успехи России. Речь в том числе и об этом шла в рамках интервью с ведущей программы «Мнение» Эвелиной Закамской на полях форума «Открытые инновации».

— Сегодня гость с площадки форума «Открытые инновации» Председатель Правления Управляющей компании РОСНАНО Анатолий Чубайс. Анатолий Борисович, здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Спасибо, что нашли для нас время. Только что закончилось пленарное заседание форума «Открытые инновации». Форум проводится в восьмой раз. Что нового на нем для компании РОСНАНО?

— Знаете, мне кажется, вообще форум не столько для института государственного развития. Он, конечно же, для подрастающих молодых инноваторов, для стартаперов. И это мне кажется гораздо более важным. Как раз сейчас на пленарном заседании, где был Дмитрий Анатольевич Медведев, премьер-министры Белоруссии, Узбекистана, в первом ряду сидели стартаперы. И это абсолютно правильно. Я пытался ваших коллег-телевизионщиков как-то заинтересовать. Да ребят, вы у них спрашивайте что-нибудь, а они же реагируют на лица, к сожалению. Ну это, я думаю, пройдет. То, что тут больше и больше появляется ребят, которые жизнь свою решили связать с инновациями, то есть создавать новые бизнесы и стартапы, это кажется мне позитивным.

— Стартаперы — это скорее всего фокус для вашего внимания в первую очередь. Вы находите для себя новых партнеров?

— Дело в том, что мы, в отличие, скажем, от «Сколково» или даже от РВК, мы в меньшей степени работаем напрямую со стартаперами. Мы работаем скорее с растущими компаниями. Хотя, конечно, и это поле тоже для нас значимо, и мы, безусловно, присматриваемся к потенциальным объектам инвестиций тоже.

— Но вы и выращиваете компании. Только что в Саудовской Аравии вы продали долю более 30% компании «Новомет» консорциуму, в который вошли РФПИ, Саудовская нефтяная компания и суверенный фонд Саудовской Аравии. Зачем продали? Для чего? И какова дальнейшая судьба этой компании? Ведь это один из ваших первых проектов.

— Для того, чтобы ответить на вопрос зачем продали, надо все-таки сказать два слова, чем мы отличаемся от обычных холдингов, таких как «Газпром» или «Ростех». Отличие принципиальное: мы «выращиваем», или на бизнес-языке: являясь фондом прямых инвестиций, находим компанию на ранней стадии, инвестируем в нее, помогаем достроить внутренние бизнес-процессы, подстраховываем во внешней среде и доводим ее до окупаемости, еедо экспорта, выводим ее на международные арены. И если все это получилось, мы ее продаем. В этом есть суть нашего бизнеса. Продав компанию, мы получаем ресурсы для следующего шага — для «выращивания» следующей компании. Это и есть private equity индустрия. В этом смысле для нас случай с «Новометом» — это такая классика. Классический success story. Когда мы входили в компанию, она уже существовала, и главное, пожалуй, что для нас было привлекательно — это качество инженерной компании. Очень квалифицированная в инженерном, технологическом и конструкторском смысле команда во главе с Олегом Перельманом, который впоследствии получил премию правительства уже потом. и мы решили, что эта команда может много чего. В результате, войдя в компанию с продажами 6–7 млрд рублей, сегодня мы вышли в этом году, думаю, на уровень под 30 млрд рублей. Она стала одной из топ-10 в мире в нефтесервисе. Основа этого — сложнейшие технологии порошковой металлургии и сложнейшие технологии нанопокрытий для погружных насосов. В итоге, Saudi Aramco, которая, как известно, является нефтяной компанией номер один в мире, собственно, сделала впервые в истории свои инвестиции в Россию. Это и есть инвестици по приобретении доли в нашей компании «Новомет» В этом смысле это успешная история.

— Этой компанией интересовались и американцы. В чем преимущество саудитов?

— Да, действительно. Было за это время много компаний, я думаю, лет, наверно, восемь, может быть даже девять. Было несколько заходов инвесторов. Как всегда это бывает, на каждой следующей стадии, если компания растет и если все правильно, ты можешь рассчитывать на лучшую и лучшую цену. В итоге, та цена, которую нам предложили наши покупатели из Саудовской Аравии в консорциуме вместе с Кириллом Дмитриевым, с РФПИ, для нас оказалась приемлемой, и мы эту сделку приняли.

— До конца будут еще подобные сделки и каковы ваши ожидания от этого года по сравнению с прошлым годом, который стал рекордным для вас по прибыли?

— До конца года такого масштаба сделок больше не будет. Пожалуй, есть одна компания, с которой, вы знаете, есть такая история необычная. Компания называется «Профотек» и мы собирались ее продавать. Это компания тоже уникальна по технологическому уровню, которая создала просто новый класс трансформаторов, не существовавших ранее — оптические трансформаторы, основанные на оптоволоконной технике. И мы собирались компанию продавать. Выставили ее на продажу и нам не понравилась ситуация с продажей. В итоге мы не просто не продали ее, а, судя по всему, пойдем в дополнительные инвестиции. Потому что масштаб потенциального экспорта у компании таков, что ее вполне можно три-четыре года развивать, в каком-то смысле, в той же конструкции, что и «Новомет», и рассчитывать на то, что через 3–4 года она станет международной компанией. Потому что технологий такого рода в мире — единицы. И то, что сделала компания, я расцениваю очень сильным. Все-таки как бывший энергетик это для меня родная сфера. Это пример того, когда неудача с продажей, наверно, обернется для нас дополнительными инвестициями. И, надеюсь, что через какое-то время мы вам расскажем, как успешно ее продали.
Если говорить в целом об этом завершающемся годе, самое главное для нас — это возобновляемая энергетика. Мы не раз говорили с вами об этом тоже. И мы говорили, что надеемся, что проект стартует. Вот сегодня, по итогам 2019 года, можно совершенно однозначно сказать: в России возобновляемая энергетика состоялась. Это факт, который уже не подвергается сомнению никем из специалистов. И печь идет не только о том, что построены и продолжают строится новые солнечные и ветростанции, но, что более важно, построены заводы, производящие оборудование и для солнца, и для ветра. Вслед за ними развивается образовательный кластер. Мы провели тендер среди российских вузов. И наш победитель — МГТУ им. Баумана вместе с Ульяновским технологическим университетом создали у себя кафедры возобновляемой энергетики, на которых начали обучать специалистов для этой сферы.

Наука, без которой невозможно совершенствовать технологии в этой сфере, тоже подтягивается. Возник целостный технологический кластер, включающий в себя энергетику, промышленность, производство, науку и образование. И это, конечно, это очень важный результат.

— Это конечно конкурентный рынок. В каких объемах может экспортироваться российская продукция?

— Вот вы знаете, наверно, сейчас у нас были очень серьезные споры по поводу второго периода ДПМ — той конструкции на которой основан рынок. Первый заканчивается в 2024-м году, но понятно, что там все получилось. Мы сегодня ясно понимаем, что в 2024-м году в стране будет больше 5 тыс. МВт генерации солнца и ветра. Мы ясно понимаем, какие будут действовать заводы. Спор о том, что дальше. Было несколько совещаний в правительстве, которые проводил Дмитрий Козак. И в итоге на сегодня мы получили решение про 2025–2035-й годы. И мы уже понимаем стратегию в этой сфере. Но главное требование, которое нам выдвинуто со стороны правительства, их два: первое из них — экспорт, второе из них — локализация. Вероятно, требование по локализации поднимется почти до 90%, и это сегодня уже реально. А вот требование по экспорту для возобновляемой энергетики — это новое требование. Как бы опираясь на те результаты, которые достигнуты, про которые я вам рассказал, на следующем этапе правительство говорит нам: ну хорошо, дорогие друзья, все замечательно. Давайте-ка теперь не только в России, но и за рубеж. А если вы собираетесь строить за рубежом ветростанции, солнечные станции, то используйте для этого оборудование, которое произведено в России. Это новое требование, не очень простое, но, я считаю, что оно реалистичное. У нас на сегодня только самый-самый первый опыт. Совсем недавно компания «Хевел» — лидер российской солнечной индустрии выиграла в Казахстане тендер на строительство крупных солнечных станций, там под 60 МВт, серьезные вполне станция. Но это первые-первые заходы. В Швецию экспортировали недавно. Но в новой программе речь идет о таких серийных системных требованиях по масштабному экспорту из России оборудования и, собственно, монтажу готовых ветростанций и солнечных станций.

— Тем не менее, наверно, финансовый результат прошлого года — больше 5,5 млрд рублей чистой прибыли в этому году вряд ли удасться повторить? В венчурном бизнесе так не бывает?

— Ну, вы правы в том, что в нашей сфере финансовая стабильность — это исключение из правил, а не правило. В этом смысле год может не приходиться на год. Если положить руку на сердце, я сегодня не дам вам прогнозов по нашим финансовым результатам года. Потому что есть два-три крупных вопроса, на которых радикально может измениться ситуация. Она может оказаться очень позитивной, а может оказаться негативной. Так устроен наш бизнес. Но при этом ясно понимаю, что и наши рейтинги, находящиеся на уровне суверенных, оцененные не только зарубежными, но и российскими рейтинговыми агентствами, находятся на самом высоком уровне. И, вот совсем на днях, буквально, свежий результат на днях полученный. В общем-то важное для нас испытание. Мы пошли финансовый рынок без гарантий как обычно. Просто напрямую пошли на финансовый рынок за заимствованиями к коммерческим банкам. Мы планировали получить около 4,5 млрд рублей вот в таком виде прямых заимствований, а в итоге рынок предложил нам больше 20 млрд. И мы для себя решили, что 20 млрд нам не надо, но 12 мы будем брать, существенно снизив ставку процентную, что позволяет рефинансировать кредит. Возникла очень редкая ситуация, когда полученные заимствования на свободном рынке без гарантий, мы получили выгоднее, дешевле, с меньшими процентными ставками, чем кредиты, которые мы получили под госгарантии. Просто рефинансированием снизим снизим общий объем финансовой нагрузки на компанию.

— К сентябрю 2019-го года вы планировали обновить стратегию развития компании и вновь открыть или закрыть вопросы приватизации?

— Да, действительно, такие планы у нас были. Но появилось очень важное новое обстоятельство. Это новое обстоятельство называется нацпроекты. Мы получили прямое обращение, прямое поручение правительства о том, чтобы компания РОСНАНО приняла участие в реализации нацпроектов. Прежде всего, два из них прямо нас касается. Один из них — это цифровая экономика, а второй из них — промышленный экспорт. В обоих случаях нам есть что предложить. И в обоих случаях оказывается, что наша компетенция, компетенция по внесению капитала, не кредита, не субсидий, не сниженных процентных ставок, не грантов, а капиталов компании — это особая компетенция, которая нужна. Когда даешь капитал — это не просто дал кредит и смотришь, что произойдет. Ты влезаешь в бизнес, ты отстраиваешь корпоратив, подстраиваешь бюджетирование, маркетинг — это другого класса работа. Именно поэтому сейчас в правительстве завершается работа по определению объема задач, которые перед нами будут поставлены. И эти задачи, конечно же, повлияют на нашу стратегию. В этом смысле точка еще не поставлена, посмотрим. До конца года, надеюсь, что она будет определена. Но в любом случае ясно, что наше вовлечение будет серьезным. Большего или меньшего размера — мы не знаем. Как решит правительство. Но это, конечно, вещь, которая влияет на стратегию. Поэтому запросили у совета директоров еще два квартала до конца первого квартала будущего года, чтобы определиться со стратегией с учетом этого нового фактора.

— Ну и, наверно, завершающий вопрос. Министерство финансов предлагает в следующем году средства Фонда национального благосостояния вкладывать в том числе в национальные проекты. Центробанк занимает другую позицию. На чьей стороне вы? И скажите, для вас, как для инвестора, 3,8% инфляция — это по прежнему хорошая новость?

— Вот смотрите, в сходных нормативных документах про Фонд национального благосостояния заложена норма, суть которой состоит в том, что при превышении заданного объема фонда, получившиеся дополнительные доходы могут быть инвестированы. В этом смысле речь не идет о нарушении каких-либо бюджетных принципов, речь идет о реализации того, о чем изначально договорились. Там идет небольшой спор по объему, но по самому подходу, по возможности использования вот этой дополнительной части ФНБ на инвестиции, в общем, противников таких не существует. Да я и сам не противник. Но вопрос в том, как это вписывается в целом в макроэкономическую ситуацию. Ну посмотрите, у нас предельно профессиональная бюджетная политика в стране. Долг ВВП 12% — один из лучших показателей в мире. Бюджетный профицит, стабфонд — это параметры, о которых не много экономик мира могли бы мечтать. Инфляция — в этом году будет 4%, даже меньше. Это крайне устойчивая и высокопрофессиональная и политика Центрального банка, и бюджетная политика. С моей точки зрения, и то, и другое является самым профессиональным за последние 28 лет, ни мало, ни много. Самым успешным за последние 28 лет. В этом смысле у меня нет никаких тревог по использованию ФНБ. Другое дело, что есть иные факторы, которые, к сожалению, нивелируют все эти положительные результаты. Ну если говорить про бюджеты, про макроэкономику — она одна из самых лучших за все существование российской экономики.

— К сожалению, у нас нет возможности продолжить эту дискуссию. наше время в эфире заканчивается. Я благодарю вас за это интервью.

— Спасибо.

— Анатолий Чубайс был гостем, нашим гостем на форуме «Открытые инновации». Спасибо за внимание.

Источник: Вести , 22 октября 2019